Замещение: чего, чем, зачем?

          Импортозамещение в ИТ как официально объявленный государственный курс провозглашено два года назад. Насколько и как именно этот курс уже изменил рынок, чего можно ожидать от политики импортозамещения в дальнейшем? Чтобы ответить на эти вопросы, CRN/RE провел опрос компаний, которые производят импортозамещающую ИТ-продукцию и/или продают и внедряют ее. Говорить о репрезентативности в масштабах страны такого опроса, разумеется, нельзя, но все же

в ответах речь идет о реализованных или пилотных проектах. Что считать проектом импортозамещения? Для опроса было дано такое определение: проект, где ПО или оборудование международных вендоров были заменены аналогами российских производителей или продуктами на основе открытого кода. Подходящим кейсом считаем не только завершенное внедрение, но и пилот и выигранный конкурс, где работы только начались. Иными словами, ключевой момент — миграция, замена.

          Только часть опрошенных ответили прямо, так, как Александр Белов, директор департамента системных инженеров Группы компаний «Компьюлинк»: «Именно „проектов импортозамещения“, когда нужно взамен уже внедренного западного решения использовать российскую или иную технологию, в нашей практике пока не было. Заказчики, уже вложившие средства в западные продукты, пока предпочитают дождаться возврата инвестиций. Возможно, иная ситуация складывается в случае использования западного ПО с необходимостью ежегодного продления прав использования или сервисной поддержки. Однако такие проекты не всегда позиционируются заказчиком как импортозамещение, а реализуются в качестве нового проекта по внедрению того или иного российского продукта».

          Большая часть подрядчиков старается возможно большее число проектов представить как импортозамещающие, в том числе и те, где никакого замещения нет: клиент рассматривал разные возможности, в итоге купил российское ПО или использует продукты с открытым кодом. Причем, скорей всего, раньше подобного по функциональности ПО он не применял. Очевидно, что это не миграция, но полностью отсеять такие проекты не удается. Кроме того, идут естественные процессы смены технологий: например, аппаратные АТС уступают место цифровым. Вряд ли можно серьезно считать такие проекты импортозамещающими, хотя формально — да, это замена решения с близкой функциональностью.

          Конечно, важную роль играет источник данных. В распоряжении редакции оказались принятые в одном из крупных ВПК-холдингов стандарты ИТ-оборудования и ПО, причем и за 2015-й, и за 2016 г. По таким документам сразу видно, как идет реальное замещение одних вендоров другими: иностранный производитель фигурировал чуть ли не в каждом виде оборудования, а через год его уже нет ни в одном. А Kraftway как занимала твердые позиции, так их и занимает. К этой компании присоединяется Depo, однако возникли и Lenovo, и Acer. Появился Videomost, но появился и NetApp в другой графе. Движение не однонаправленное. Рынок развивается конкурентно, одни выигрывают, другие уступают. Если взять такие стандарты всех холдингов страны лет за пять, картина была бы, конечно, более объективной, но кое-что все же выяснить удалось и в ходе опроса.

          По его результатам можно сделать несколько основных выводов. Проекты импортозамещения ведутся, это не миф и не чистый пиар, действительно имеет место миграция на аналог (см. врезку 1). Сколько всего таких проектов? Данные участников опроса представлены в таблице 1, но далеко не все сочли возможным указать точное их количество. Поскольку у значимых вендоров проектов десятки, а подобных производителей немного, можно предположить, что общее число проектов такого типа в стране не менее сотни, но и не более 200. Если соотнести эти показатели с числом инсталляций в России баз данных Oracle, например, или масштабом внедрений ERP-систем международных компаний, станет ясно, с явлением какого масштаба мы имеем дело.

          О тотальной замене бизнес-ПО, или вообще ПО, или уж тем более всего оборудования речь не идет нигде. Меняются только отдельные фрагменты ИТ-систем, в основном софт.

          Наиболее существенный вывод: основная причина миграций — экономическая. Просто изменился курс рубля, просто экономика в стагнации. И то, что раньше было «нормально», теперь стало дорого, этому-то заказчики ищут и находят замену. Для компаний —производителей средств информационной безопасности на первом плане — требования законодательства.

          На финансовое положение самих ИТ-компаний все это если и повлияло, то пока не слишком заметно: большая часть опрошенных отмечает, что политика импортозамещения «уже улучшила их положение, но незначительно», второй по частоте ответ: «положение улучшается и надежды самые радужные», однако есть и пессимисты, отмечающие, что эта политика уже ухудшила ситуацию и будет еще хуже. К опросу были приглашены фирмы, ведущие сегодня проекты импортозамещения, неудивительно, что пессимистов среди них немного, однако доля недовольных компаний на всем рынке, скорей всего, намного больше.

          Если основная причина миграций — стремление сэкономить, то насколько? Нешуточно! Миграция — это всегда риски. Чтобы их компенсировать, выгода должна быть впечатляющей. Так и есть. Вот что отвечают наши респонденты.

          RAIDIX: «Экономия и при закупке, и на поддержке: до 40% в первом случае, до 50% — во втором».

          IBS: «„СКАЛА-Р“ дешевле западных конкурентов на 30–40%».

          SPIRIT: «Совокупная стоимость владения ниже в 10 раз».

          Postgres: «СУБД Oracle и Microsoft SQL Server — исходные продукты, вместо них мы внедряем СУБД PostgreSQL. По сравнению с Oracle снижение затрат на техподдержку — в 12 раз; по лицензиям — такая же или больше, может быть, и в 20 раз. Пример — Московская область. Лицензия Oracle Enterprise Edition на 1 ядро процессора Intel стоит 23,5 тыс. долл. Для серверов, обслуживающих документооборот в МО, это составляет 23,5*192 тыс. долл. — итого расходы на техподдержку Oracle для такой системы (192 ядра) составляют 1–2 млн. долл. в год. После миграции всё „уместилось“ на 144 ядрах, при этом стоимость годовой техподдержки от Postgres Professional составляет 5,1 млн. руб.».

          ALP Group: «Затраты клиентов на лицензирование свободного ПО — 0 рублей. Сокращение лицензионных отчислений — 100%, плюс снижение рисков (особенно на длинных проектах), связанных с колебаниями курсов валют. Затраты клиентов на обслуживание готового решения на СПО (например, серверов на Linux) в среднем на 20% больше, чем на поддержку аналогичных решений на базе проприетарного ПО. Но в целом, по совокупности затрат, последняя обходится клиенту дороже, чем свободного (проприетарное: приобретение лицензий+отчисления вендору за поддержку ПО+оплата поддержки готового решения ИТ-аутсорсером. Свободное ПО — только оплата ИТ-поддержки готового решения ИТ-аутсорсером)».

          Неудивительно, что, по оценке Алексея Тимашова, генерального директора AXELOT, экономические причины стали основными при переходе на российское ПО в 70% случаев. «Даже те компании, которые раньше основательно сидели на Oracle и на SAP, сегодня всерьез рассматривают возможность перехода на «1C», — говорит Тимашов. — В нашей практике за последний год было несколько таких переходов — так, например, холдинг «Автоваз» перешел с Infor на «1С». Основные причины: дороговизна поддержки и развития и недостаточная функциональность продукта. «Хруничев» осуществил переход с Oracle на «1С», одна из структур РЖД — с SAP на «1С», «Московский метрополитен» перешел с SAP на «1С».

          Директор тестовой лаборатории IBS Interlab Андрей Сунгуров: «В настоящее время ИТ-бюджеты сокращаются, коренным образом меняется их структура. Основной вызов — развитие ИТ-блока в условиях, когда большая часть бюджета уходит на поддержание текущей инфраструктуры. Ответ IBS на этот вызов — использование „СКАЛА-Р“ вместо реализации масштабных интеграционных проектов с применением дорогостоящих компонентов зарубежного производства».

          Судя по присланным описаниям проектов, в основном замещают что-либо органы государственной власти и компании, в разной степени принадлежащие государству. На сегмент среднего и малого бизнеса импортозамещение не оказало существенного влияния, отмечает Евгения Наумова, руководитель управления корпоративных продаж в России, «Лаборатория Касперского».

          Павел Рыцев, ИТ-директор, руководитель Центра компетенции по импортозамещению и Open Source в ALP Group, утверждает, что в 2017 г. импортозамещение будет одним из четырех основных факторов роста компании. Потенциал очень большой, но он еще даже не начал реализовываться, считает Рыцев: «Формирование нового рынка идет „сверху“, и большинство ИТ-компаний упустили время или не готовы к заданному темпу изменений. ИТ-компаниям требуется время на раскачку масштабных (год+) замещающих проектов, на обкатку решений на базе российского и свободного ПО, на доведение наработанных по российскому и свободному ПО компетенций до экспертного уровня (организация центров компетенции, переориентирование НИОКР). А заказчикам — на продуманное бюджетирование замещающих проектов, выстраивание стратегии импортозамещения».

          По мнению Рыцева, уже объективно готовы к масштабным проектам только те заказчики и исполнители, которые не выжидали, что все отложится или вернется в исходное состояние, а весь прошедший год системно готовились к реальному старту импортозамещения уже в конце 2016 г.: «И от заказчиков, и от ответственных исполнителей это потребовало огромных усилий, знаю это по опыту нашей компании, партнеров и некоторых клиентов. Итог: сегодня таких игроков очень немного. Еще больше времени потребуется рынку на создание комплексной схемы замещения импортных продуктов и ее дальнейшее развитие. С другой стороны, государственная воля задает очень высокий темп изменений. В этих условиях ландшафт ИТ-рынка может существенно поменяться уже в ближайшие год-два».

Ожидания и недоумения

          Участников ИТ-рынка можно очень условно разделить на три неравные группы по тому, как они оценивают требования импортозамещения и чего от него ждут. Одна группа — вендоры. Они в целом «за», но так как это, как правило, компании уже зрелые, часто с сильными позициями на зарубежных рынках или с высокой долей в своем сегменте в России, то для них развитие ситуации некритично. Если государство ужесточит требования и обяжет больше клиентов «замещать» — хорошо. Нет — они и так неплохо себя чувствуют.

          Показательно мнение Льва Матвеева, председателя совета директоров Группы компаний «СёрчИнформ»: «В нашей нише мы и так были сильны. Уход западных конкурентов — McAfee, Symantec и др. — которые держали 7–10% рынка, конечно, принес нам определенную пользу, но она все же незначительна. В целом импортозамещение влияет на тот софт, который был на порядок слабее западного. В нашей же нише — ни плюс, ни минус: как мы были технологически сильнее зарубежных конкурентов, так и остались».

          Другая группа — внедренцы «1С» и молодые разработчики российского бизнес-ПО. Их ожидания велики, они сильно зависят от государственных инициатив. Третья группа — интеграторы, чей бизнес затронут в значительной степени: он не идет дальше «как обычно», «как было раньше» — необходимы серьезные изменения, ломка стереотипов.

          «Импортозамещение — это совсем не обязательно про политику, больше про оптимизацию выбора ИТ-решения. Особенно когда речь идет не о „железе“, а о решениях на основе открытого кода», — считает Борис Бобровников, генеральный директор компании КРОК.

          Надо признать, что стереотипы действительно очень сильны. Подавляющее большинство ИТ-директоров, с которыми доводилось общаться автору настоящего обзора, уверены в том, что надежных альтернатив уже созданным ИТ-системам нет. Отсутствует «полный стек» ПО, от системного до BI, офисные приложения, на которые можно было бы быстро и безболезненно перевести те сотни и тысячи пользователей, за которых они отвечают. Нет и в ближайшее время, видимо, не будет и альтернативного аппаратного обеспечения, несмотря на отдельные удачные разработки. Поэтому в части организаций, особенно относящихся к ВПК, импортозамещение сводится к бумажной работе, направленной на прикрытие от разного рода проверок. Однако есть несколько примеров («Вертолеты России», НПО им. Лавочкина), где приняты стратегии импортозамещения и работа идет над тем, чтобы замещающая среда была такой же работоспособной, как и прежняя. Однако все согласны, что замещение возможно, но требует длительных сроков и комплексного подхода.

Примеры замены продуктов в состоявшихся проектах (по данным компаний)

          СУБД Oracle или Microsoft SQL Server заменяется на СУБД PostgreSQL или СУБД Postgres Pro. В большинстве (~80%) случаев миграция идет с Oracle, но если говорить о системах на платформе «1С», то это всегда Microsoft SQL Server (Postgres Professional).

          На «1С» переходят некоторые клиенты Infor, Оracle, SAP (AXELOT).

Один клиент SAP Business Objects и два клиента IBM Cognos перешли на ПО «Полиматика» («Полиматика»).

          Есть примеры перехода с AutoCAD на ПО nanoCAD фирмы «ИнфоИндастри» («ИнфоИндастри»).

          Компания IBS в 2015 г. представила конвергентную платформу «СКАЛА-Р». В ней используются только свободные от санкций комплектующие. За последние полтора года было реализовано (заключены договоры) восемь проектов на поставку «СКАЛА-Р», проведено пилотов и тестовых испытаний у заказчиков — более 20. В каждом из проектов cерверы и машины баз данных менялись на «СКАЛУ-Р», заменялась система мониторинга ИТ (IBS).

          Вместо аппаратных и программных ВКС зарубежного производства (Cisco, Polycom, MS Lync, Avaya, LifeSize etc.) некоторые заказчики выбирают VideoMost. Пример проекта: «Много лет шли попытки выстроить как отдельные системы ВКС внутри каждого управления МВД РФ, так и запустить централизованную ВКС-платформу для коммуникаций центрального и региональных подразделений, в том числе ВКС-серверов под управлением ОС Windows. В силу выявленных в процессе эксплуатации недостатков старых программных и аппаратных ВКС-систем было решено использовать VideoMost. С 2016 г. это ПО применяется для внутриведомственных коммуникаций руководства на всей территории страны. В проекте использовались решения и других российских разработчиков: VideoMost разворачивался на ОС Astra Linux Speсial Edition, а шифрование информации и сведений, в том числе составляющих гостайну, обеспечивается российским программным продуктом криптозащиты VIPNet» (SPIRIT).

          Компания ALP Group в качестве примера проекта импортозамещения приводит 300 замен комплекса ОС Windows + MS SQL на 300 комплексов ОС Windows + PostgreSQL — «пилот» для Enterprise-компании с территориально распределенной структурой. В этом проекте сегодня идут этапы функционального и нагрузочного тестирований, расчет экономической эффективности.

          На устройства производства RAIDIX клиенты переходят с оборудования HP, IBM, NetApp (RAIDIX).

          В проектах компании Infinity для госструктур ее продуктами замещали оборудование Avaya, Cisco или Panasonic — по три проекта на каждого вендора и один проект — Asterisk. Проекты в коммерческих структурах идут постоянно. Вот один из них. Московский контакт-центр FIRSTLine перешел на call-центр Infinity, а до этого компания работала на Genesys. Рассказывает Дмитрий Фаткулин, генеральный директор аутсорсингового контакт-центра FIRSTLine: «Так почему был сделан выбор в пользу отечественного продукта при наличии западного (Infinity пришел на смену Genesys)? Дело тут не в санкциях и даже не в резком увеличении курса валют, хотя лицензия на 1 оператора и годовая техническая поддержка у Genesys переваливает за 1500 долл., что весьма ощутимо. Данного вендора мы отложили на полку, так как функционал, который мы использовали, уже морально устарел. Для его модернизации и внедрения у нас стандартных на текущий момент функций... нам потребовались бы действительно существенные инвестиции... Изучив несколько современных отечественных и зарубежных продуктов, мы остановили свой выбор на ПО Infinity. Первое, что хотелось бы отметить, ? профессиональная sales-команда... Второе и, наверное, самое важное ? функционал...»

          DLP-система Symantec была заменена на продукт «Контур информационной безопасности СёрчИнформ». В нескольких дочерних предприятиях крупной нефтегазовой компании планировалась закупка иностранной DLP-системы Lumension, затем также принято решение закупить «КИБ СёрчИнформ» («СёрчИнформ»).

          По данным «Лаборатории Касперского», заказчики уходят с зарубежных антивирусных продуктов для защиты рабочих станций и файловых серверов, почтовых серверов, интернет-шлюзов. При этом доля мигрировавших на продукт Kaspersky Endpoint Security уровня «Расширенный» вдвое превышает долю этого продукта в общем канале.

          Bell Integrator: «В качестве примера перехода мы можем привести отказ от вендорских решений по мониторингу в пользу решения zabbix, переход на технологию Hadoop в обработке BigData и OpenStack для виртуализации сетевых функций»

          «Смарт Лайн Инк» оценивает количество лицензий на DeviceLock DLP (рабочих мест, на которых импортный конкурентный продукт был замещен их продуктом) в 20 тыс. лицензий за полтора года. В качестве конкурентов названы Symantec DLP, Websense, Lumension Device Control, GFI, McAfee DLP.

          Департамент информационных технологий (ДИТ) правительства Москвы переходит с Microsoft Exchange на «МойОфис Почта». Масштаб — 6 тыс. рабочих мест. В 2017–2018 гг. планируется перевести на «МойОфис Почта» (в облачном развертывании) всех московских муниципальных служащих — всего около 600 тыс. человек («Новые облачные технологии»).

          Из 25 проектов, присланных компанией КРОК в качестве примеров импортозамещения, о прямой замене оборудования или ПО речь идет в четырех. Среди них проект в транспортной отрасли, где заказчик проводит полную замену иностранного вентиляционного оборудования на российское. Другой связан с заменой итальянских котлов в котельной одного из городов Астраханской области.

          Еще несколько крупных проектов со сложной интеграцией и разнообразным бизнес-ПО демонстрируют возможности открытого кода, но к замещению одного ПО другим все это не имеет отношения. И причины такого выбора всегда одни и те же: экономические.

          Но есть и пример реального замещения. Клиент — одна из компаний ТЭК. Суть проекта — миграция на Huawei с оборудования разных производителей. Описание ситуации: «Компания „Росатом“ хотя и не попала под санкции напрямую, но в результате нововведений в законодательстве столкнулась с крайне затрудненной процедурой согласования для закупок североамериканского оборудования. В результате чего было принято решение перевести все системы „Росатома“ и его дочерних предприятий с решений различных „санкционных“ производителей на моновендорные решения Huawei».

          Структуры «Росатома» не одиноки в своих исканиях. Другой проект КРОК: нефтегазовая компания, миграция с HPE на Huawei. «Один из заказчиков КРОК попал под санкции и принял решение мигрировать с оборудования HPE на Huawei. В КРОК провели скрупулезное тестирование „железа“ Huawei и не выявили никаких отличий от западных аналогов. Кроме того, провели аудит текущего оборудования ЦОДа и связанных с ним процессов. После этого была осуществлена миграция документооборота, бюджетирования, доступа в Интернет и других ИТ-сервисов». Вопрос о том, почему Huawei — «более российский» поставщик, чем другие, видимо, будет решен в рамках создания реестра отечественного оборудования.           Показательную таблицу прислала компания INLINE Technologies (табл. 2).

          Часть экспертов считает, что если клиенты будут лучше считать деньги и обращать внимание больше на качество продуктов, чем на громкое название, то это будет лучше и для рынка в целом, и для них самих. Андрей Свириденко, председатель правления компании SPIRIT, считает: «Качественные российские продукты обычно моложе, но при этом гораздо дешевле и компактнее. Проблема в том, что заказчики не привыкли подходить к этому вопросу объективно, — они просто закупали иностранные бренды по принципу „чем дороже — тем лучше“. Политика импортозамещения должна научить их делать выбор по критерию „цена/качество“».

          Некоторые эксперты считают, что этот процесс уже идет.

          «Принятый курс на импортозамещение, безусловно, играет нам на руку, особенно в работе с госсектором. Однако выбор заказчиками нашего решения в качестве основного аналитического инструмента обусловлен не только требованиями законодательства. Во всех проектах „Полиматика“ на этапе тестирования показала лучшие результаты по скорости аналитической обработки информации и объемам исходных данных, удобству работы в системе для рядовых сотрудников в сравнении с BI-решениями западных вендоров», — отмечает Роман Раевский, генеральный директор «Полиматика Рус».

          Евгения Наумова указывает, что государственные и муниципальные заказчики стали отдавать предпочтение российскому ПО в тех сегментах, где представлены наши аналоги: «Примеры внедрений уже есть в достаточном количестве, но все-таки пока это отдельные сегменты, в которых традиционно присутствуют российские вендоры. Мы возлагаем большие надежды на решения по противодействию таргетированным атакам и защите промышленной инфраструктуры. Там исторически основными игроками были западные вендоры».

          Похоже, импортозамещение — тот редкий случай, когда коммерческие компании хотят, чтобы государственная политика была более жесткой. Алексей Бланк, управляющий партнер Infinity, говорит: «К сожалению, мы не видим строгих требований и преференций для российского программного обеспечения и «железа» перед западным в рамках государственных проектов. Показательным примером стал тендер ПАО «ЭК «Севастопольэнерго», где выиграл поставщик западного решения Asterisk при одинаковом с нами бюджете на внедрение».

          Иван Панченко, сооснователь и заместитель генерального директора Postgres Professional: «Даже те заказчики, которые, казалось бы, в первую очередь следуют в русле госполитики, при выборе ПО чаще называют экономические причины. Хорошо, что эти факторы работают в одном направлении, но если бы государство подключило меры экономического стимулирования, переход на российский софт был бы более интенсивным».

          Сергей Разумовский, исполнительный директор RAIDIX: «Ситуация может серьезно измениться, если регулирование распространится и на крупные госкомпании, которые формируют основной спрос и осуществляют закупки по 223-ФЗ».

          Впрочем, есть вендоры, которые уже и так вполне довольны сложившейся ситуацией. Константин Левин, директор по продажам, ГК InfoWatch: «С момента введения санкций у наших производителей появились новые возможности для развития бизнеса. Государственная стратегия импортозамещения укрепилась и на ИТ-рынке. Государство активно ориентирует и мотивирует топ-менеджеров крупных предприятий использовать в работе именно российское ПО. Этот процесс идет все более интенсивно, и такая поддержка позволяет рассчитывать и на дальнейшее улучшение ситуации с импортозамещением в ИТ-отрасли».

          Однако всё на свете имеет как минимум две стороны. «Некоторые коллеги по рынку начали спекулировать на законе: не имея возможности или желания конкурировать в технологическом плане, они пытаются качество подменить принадлежностью к российскому, — замечает Лев Матвеев и поясняет: — В комиссию по включению продуктов в „Реестр российского ПО“ входят заинтересованные лица, наши прямые конкуренты. И хотя голосовать по конкурентам они не могут и не должны из-за конфликта интересов, у нас есть информация от внутреннего источника, что они участвовали в заседании комиссии по нашему продукту и активно выступали против включения „Контура информационной безопасности СёрчИнформ“ в Реестр. Хотя срок рассмотрения заявки составляет 65 рабочих дней, мы, подав ее еще в марте этого года, до сих пор не можем получить официальный ответ от Минкомсвязи. Рассмотрение переносится, откладывается, требуются дополнительные документы. Последнее заседание прошло 31 августа, но мы не получили его протокол и не можем понять, какое же решение принято».

          «Реестр» и порядок его формирования вызывал и вызывает массу споров. С ним связывают серьезные ожидания. «В ближайшее время мы ждем включения DeviceLock DLP в реестр отечественного ПО. Если учесть, что отсутствующий пока в нем DeviceLock DLP активно продается в порядке импортозамещения во всех вертикальных секторах российского рынка, в компаниях и организациях самых разных размеров, то есть основания полагать, что после включения в реестр и по мере нарастания давления государства продажи вырастут еще больше», — надеется Ашот Оганесян, основатель и технический директор АО «Смарт Лайн Инк».

          Но не с «Реестром» единым, при всей его важности, связывают разработчики свое будущее.

          «Мы, безусловно, принимаем текущую государственную политику, направленную на замену западного софта, — говорит Роман Коновалов, генеральный директор „АйДи — Технологии управления“. — Мы развиваем направление „1С“, а также решения на основе свободного программного обеспечения. Один продукт уже создан. Наши заказчики понимают, что конкурентоспособная альтернатива западным решениям существует, и мы надеемся, что новые направления будут настолько же эффективны, как и решения западных вендоров».

          «На рынке российского ПО сложилась благоприятная обстановка для российских разработчиков, — уверен генеральный директор компании 1IDM Роман Федосеев. — С одной стороны, курс национальной валюты позволяет серьезно конкурировать с мировыми игроками рынка IdM, такими как Oracle, Microsoft, Dell, IBM и SailPoint. С другой стороны, сложная экономическая ситуация вынуждает руководителей компаний больше внимания уделять расходам на информационную безопасность. В этих условиях преимущества получают те российские решения, которые предлагают требуемый функционал сразу „из коробки“ (не путать с коробочным продуктом!) и которые можно гибко настраивать под потребности клиента».

          Ситуация для российских вендоров ПО, видимо, действительно изменилась. Например, компания КРОК, один из ведущих интеграторов федерального масштаба, стала активнее работать с новыми вендорами: Mind, «Центр речевых технологий», «Барсум», больше проектов реализуется с Naumen. Возможно, партнерские соглашения существовали и раньше, но приоритеты были расставлены иначе. Если сложившиеся условия заставят крупных интеграторов внимательней, чем раньше, посмотреть на свой партнерский портфель, иначе, чем прежде, оценить перспективы работы с вендорами из собственной страны, это может оказаться выгодным для всех: вендоров, интеграторов, и прежде всего клиентов.

          Есть и те, кого это все не касалось — во всяком случае, до недавнего времени. Александр Белов: «Политика импортозамещения пока крайне мало влияет на нашу деятельность. Видимо, профиль „Компьюлинк“ в меньшей степени затрагивает корпоративное ПО (ERP, BI, CRM, СЭД, и т. п.), где такие замены наиболее вероятны и эффективны. Наша компания в большей степени занимается инфраструктурными проектами, включая строительство отказоустойчивых ЦОДов, — как в части инженерной, так и в плане ИТ-инфраструктуры, выполняет миграцию последней и пользователей в новую среду. В новом инфраструктурном строительстве влияние импортозамещения пока несущественно».

          Теперь, после принятия правительством постановления № 968, ситуация может измениться кардинально, причем именно в области поставок оборудования. Известно, что готовится реестр российской серверной и компьютерной техники, и какие после его принятия закипят страсти, даже подумать страшно.

          И, наконец, мнение классического многопрофильного интегратора. Алексей Забродин, заместитель генерального директора INLINE Technologies по технической деятельности: «Текущая ситуация влияет (на бизнес компании. — Прим. ред.) негативно, поскольку появляется слишком много ограничений в работе. Прежде всего необходимость соответствовать в ИТ-проектах требованиям по импортозамещению сужает возможности выбора и для интегратора, и для заказчика. При этом условий для массового появления полноценной замены продукции мировых ИТ-компаний в России пока создать не удалось, несмотря на все уже принятые решения и риторику на государственном уровне.

          В свою очередь, сужение рынка приводит к оскудению выбора у интегратора и, как следствие, увеличению рисков того, что заказчик не будет удовлетворен той функциональностью, которую обеспечивает альтернативный зарубежному российский (или якобы российский) продукт или продукт на базе Open Source. Единственный выход здесь для нас, как интегратора, — проводить дополнительную глубокую кастомизацию готового решения под нужды заказчика, что, однако, увеличивает себестоимость и внедрения, и поддержки, а значит, уменьшает нашу прибыль.

          Кроме того, в условиях кризиса, нехватки целевого госфинансирования и внешних инвестиций существенно возросли риски снижения активности вплоть до сворачивания деятельности для многих, даже крупных, российских ИТ-производителей, и эти новые риски тоже негативным грузом ложатся на интегратора, который по закону отвечает за поддержку уже установленного решения. Это большая проблема еще и потому, что, пытаясь выжить за счет увеличения маржи, некоторые российские производители стремятся напрямую выходить на клиентов. Но тем самым они ломают выстроенную систему бизнес-отношений в канале, а порой и наносят прямой вред заказчику, ведь в процессе внедрения своего решения они неизбежно затрагивают и работоспособность непрофильных для себя систем.

          До 2019–2020 гг. улучшения ситуации не ожидаем. В любом случае для изменения негативных трендов государству необходимо в первую очередь более четко проработать механизмы инвестирования в инновационные и импортозамещающие разработки для малых и средних ИТ-компаний, а также организовать более жесткий контроль за целевым распределением средств на соответствующие госпрограммы».

          С этим суровым мнением сложно не согласиться. К сожалению, политика импортозамещения в целом выводит рынок из рамок конкуренции по функциональности, производительности, качеству, цене, заменяя все это формальными требованиями к принадлежности продукта.

Источник: www.crn.ru
26.10.2016
Автор: Ольга Мельник